Интервью для Медвестник medvestnik.ru Автор: Игорь Калиновский Фото: Игорь Чунусов
В конце июля Минздрав отсрочил вступление в силу требований к коечному фонду онкологических центров, оказывающих медицинскую помощь по таким направлениям, как радиология, онкология и радиотерапия, химиотерапия. О том, как было достигнута такая договоренность, о тарифах ОМС, зарплатах и дефиците кадров в российском здравоохранении и о том, с кем сегодня конкурируют частные клиники, «МВ» рассказал президент Национальной ассоциации негосударственных медицинских организаций (НАНМО), экс-помощник министра здравоохранения Илья Шилькрот.
Об отсрочке действия норм по койкам для онкоцентров
– Этим вопросом мы занимались два года до принятия этого Порядка (утвержден приказом Минздрава РФ № 116н от 19.02.2021) и четыре года после его вступления в силу. Не оставляли его в покое.
Когда собрались в очередной раз с представителями четырех наиболее заинтересованных профильных компаний, стали смотреть, какие будут последствия после вступления в силу нормы приказа, как сократятся медицинские услуги и что можно реально сделать. Пришли к выводу, что, не оптимальным, но приемлемым решением будет перенос срока вступления в силу соответствующего приложения к приказу на четыре-пять лет. В ходе обсуждения с Минздравом нам, видимо, удалось убедить руководителей отрасли, что такое решение пойдет на пользу прежде всего пациентам.
Если говорить о принципах нашей работы в НАНМО, необходимо отметить: мы не просим и не требуем никаких привилегий для частных медорганизаций. Мы просто хотим равных прав и равных обязанностей. Даже в рамках нашей рабочей группы по «регуляторной гильотине» мы всегда говорим, что занимаемся документами, содержащими обязательные требования ко всем медорганизациям, вне зависимости от формы собственности.
О тарифах ОМС и нормативах
– Все высказываются по поводу низких тарифов – и частные, и государственные медорганизации. В 2021 году НАНМО обращалась в правительство по поводу низких тарифов ОМС на лучевую терапию. Дело в том, что тогда были тарифы на одни и те же услуги по разным перечням: ОМС, ВМП и ВМП вне ОМС. В них входили методы лечения и диагностики, которые одинаково называются, но стоят абсолютно по-разному. Мы на это постоянно обращали внимание. В итоге регуляторы пересмотрели тарифную политику в сторону унификации – что-то повысили, что-то снизили.
Меня лично больше волнует, что эти тарифы никак не объективизированы. У меня был опыт работы в Минздраве, 4,5 года. Я туда пришел для того, чтобы определить нормативные условия стоимости медицинских услуг. Стояла такая задача.
В Советском Союзе была нормативная стоимость, она включала норматив затрат, норматив прибыли, норматив накладных расходов и т.д. Если, например, в одной организации перевязочная расположена на 15 м2, а в другой на 50 м2, естественно, там будут разные затраты. Или в одной организации у главного врача 10 заместителей, а в другой 20, то тоже будет разная себестоимость. А какая правильная? Никто не знает.
Сейчас тарифы устанавливаются, во многом исходя из конъюнктуры. Для того, чтобы их правильно определить, должны быть нормативы, а для определения нормативов необходимы справочники. У нас фактически есть два справочника: МКБ и АТХ, или реестр лекарственных средств. По медизделиям у нас очень сложный справочник, который ведет Росздравнадзор, в нем все время меняются коды.
По помещениям у нас вообще нет нормативного справочника. В одном медучреждении есть отдел кадров, в другом – кадровая служба, в третьем – отдел по работе с персоналом – это все одно и то же или нет, никто не знает. Кто-то считает, что операционная должна быть 50 м2, а кто-то, что 100 м2. И посчитать нельзя. Если установить норматив, скажем, 100 м2 и тип отделки, тогда будет понятно, сколько стоит эту операционную, обогреть, осветить. Тарифы все есть по электроэнергии, по коммуналке в субъектах – легко можно посчитать все затраты и вывести норматив с коэффициентами.
Об отсутствии конкуренции
— У нас же все очень интересно: мы говорим о частных клиниках, а подразумеваем платные услуги. При этом никто не посчитал точно, хотя есть примерные цифры, какое количество платных услуг оказывают государственные клиники на оборудовании, которое им купило государство, за часть зарплаты, которую персоналу платит государство.
В здравоохранении экономика не одна для всех. Госмедучреждениям просто доплачивают из других источников, например, покупают оборудование на средства нацпроекта. А частные клиники должны заработать на реновацию медтехники.
В результате многие частные клиники конкурируют не между собой, а с платными услугами, которые оказывают на государственном оборудовании, в государственных зданиях, с государственными тарифами на коммунальные платежи, еще и с субсидиями на зарплату.
О зарплатах и дефиците кадров
– Вы знаете, наверное, лучше меня, что у нас есть медорганизации, в которых фонд оплаты труда превышает 80% от всего объема финансирования. Если в частной клинике ФОТ превысит 45%, владелец начнет нервничать и думать, как дальше выживать. А в государстве 80% с лишним, и все прекрасно себя чувствуют. Как сказал один главный врач: «Мы давно бы навели порядок, если бы нам не мешали больные». Вообще можно не лечить, только зарплату получать, тогда никаких затрат не будет.
Приведу пример. В нашу ассоциацию входит компания «Полимедика», которая занимается только первичной помощью в четырех регионах. У них прикрепленное население, они категорически не оказывают платных услуг. И все было хорошо до того момента, пока не начались специальные социальные выплаты медработникам (ССВ) первичного звена, которые частникам не дают. В результате им уже тяжело удерживать специалистов только финансовыми стимулами.
При этом дефицит кадров в госбольницах чиновники по-прежнему объясняют тем, что врачи уходят в частную медицину. Это не так. По статистике НАНМО, в какие-то моменты было абсолютно равное количество переходов специалистов из частных клиник в государственные и наоборот. А в некоторых местах перевес в пользу госбольниц.
Но в медицине же два ответа на все вопросы: так принято и так исторически сложилось. Принято ругать частников, ну давайте ругать. При этом, как подтвердил опрос Центрального НИИ организации и информатизации здравоохранения (ЦНИИОИЗ), россияне больше довольны частной медициной, чем государственной.
Если примут закон об обязательной трехлетней отработке выпускников медвузов и колледжей, не думаю, что что-то сильно изменится. Власти говорят, что 50% выпускников уходят из профессии, так или иначе. Ну будут уходить 60%.
Мне кажется, что прежде чем бороться с кадровым дефицитом, надо установить его причину. Пока у нас в номенклатуре должностей медработников 135 врачебных специальностей, всегда будет нехватка кадров. Сейчас приходит пациент к участковому врачу, а, чтобы ему назначить, например, УЗИ или гастроскопию его нужно записать к гастроэнтерологу. А чтобы сделать кардиографию – к кардиологу. Поэтому должны быть кардиологи в огромном количестве, гастроэнтерологи, пульмонологи и все остальные.
О передаче функций врача среднему медперсоналу
– Чтобы передать функции, тоже надо определиться, какие именно услуги из номенклатуры услуг медсестры могут оказывать. Пока в этом документе, если не ошибаюсь, только три услуги сестринские.
Во-первых, надо понять, что в эту услугу входит, в каком помещении, кто ее выполняет. Это опять же справочники, на каком оборудовании, с помощью каких медикаментов, сколько она стоит…
Вот есть услуга эзофагогастродуоденоскопия, она должна от Калининграда до Магадана выполняться одинаково, потому что, если она по-другому выполняется, то это уже другая услуга и должна по-другому называться. А если это услуга стандартная, надо понимать, из чего она складывается и сколько она нормативно должна стоить с учетом всех коэффициентов по зарплате, по коммуналке, по оборудованию, лекарственным средства, расходным материалам.
Этим должны заниматься Минздрав и его подведы, в первую очередь ЦНИИОИЗ. А главный бенефициар – фонд ОМС, который будет знать, за что платит.
О новой методике открытия медорганизаций
– Мы внимательно прочитали проект методических рекомендаций по определению целесообразности создания медорганизаций. Про частные клиники в этом документе не сказано ни слова, хотя именно мы инициировали его разработку на рабочей группе по «регуляторной гильотине» и в рамках проекта «Больница 2.0», который курирует вице-премьер Дмитрий Григоренко. Стоит задача убрать административные барьеры и лишние затраты при создании медорганизаций. То есть наши предложения не были учтены.
Мы предлагали, чтобы при создании новых больниц, реконструкции действующих или перепрофилировании учитывали все медорганизации, которые работают на данной территории. Я еще могу понять, почему из поля зрения чиновников выпадают такие крупные игроки, как АО «Медицина» или «Поликлиника РУ», но почему не берут во внимание всю сеть клиник РЖД, которая есть в тех же населенных пунктах и работает по ОМС? Это фактически еще одна, параллельная система здравоохранения, хотя принадлежит частной компании. И руководители «Медси», ОАО «РЖД-Медицина» говорят: вот стоит поликлиника наша, мы готовы лечить пациентов, прикрепленных по ОМС, но напротив строят муниципальную поликлинику.
Мы о территориальном планировании говорим, наверное, с 2016 года. Михаил Альбертович, будучи руководителем Росздравнадзора, поручал своим сотрудникам изучать опыт Канады, Турции. Я считаю, что Турция для нас просто шикарный пример, как они сделали реформу здравоохранения.
Попробуйте в Турции построить медорганизацию или в Израиле. Вам надо будет столько обоснований представить: откуда возьмутся больные, что вы не заберете пациентов у других, не заберете врачей, медсестер, какую помощь будете оказывать, какая в ней потребность. Это все делается на этапе принятия решений.
Нет разницы, государственные это больницы или частные. Это организации, которые хотят оказывать помощь в рамках государственных программ.
В мире практически не существует стран, где есть и фонды, и компании страховые. Например, в Турции одна страховая компания, которая выполняет функции фонда ОМС и платит клиникам вне зависимости от формы собственности – за пролеченные больных. А, допустим, в Германии или в США, нет фонда ОМС – все регулируют страховые компании. А у нас есть и то, и другое.
Причем до 2003 или 2004 года в России фонд ОМС мог выполнять функции страховой компании. На некоторых территориях, например, в Чукотском автономном округе, не было страховой компании – функции страховщика выполнял Территориальный фонд ОМС.Потом сказали: нет, должны быть страховые компании. А теперь у нас опять фонд ОМС для федеральных медорганизаций выполняет функции страховщика.
У нас, к сожалению, Минздрав настолько занят текущей работой, что им не до стратегии.
О НАНМО
– Ассоциация создана в 2020 году. Во взаимодействии с Минздравом у нас никаких проблем нет. Там все разумные люди, опытные. Проблема в идеологии.
Например, мы предлагаем: вот у нас есть Группа компаний «Эксперт», у которой много аппаратов МРТ и КТ. Клиники сети готовы выполнять ряд услуг для пациентов по установленным тарифам ОМС, и вместо того, чтобы покупать для государственных больниц дорогостоящее оборудование, вы сможете направить эти деньги на другие цели. Так уже было в пандемию COVID-19, когда огромное количество частных клиник делали компьютерную томографию больным.
Мы предлагали: давайте поменяем CAPEX (Capital Expenditure, капитальные затраты компании. – Прим. ред.) на OPEX (Operating Expenditure, операционные затраты компании. – Прим. ред.) и даже были готовы провести исследование, что это даст. Но пока диалог с государством не получается.
Про ГЧП и эффективность
– Я могу назвать две причины, почему в российском здравоохранении так мало проектов государственно-частного партнерства. Во-первых, это не нужно государству. Во-вторых, самое страшное для чиновников, особенно на местах, что частники покажут их неэффективность.
Вот люди берут в управление поликлинику и оказывается, что можно и зарплату персоналу платить, и пациентов лечить, и здание содержать, все можно. А если две одинаковые медорганизации находятся рядом, и в одной и свет горит, и чисто, и стекла на месте, а в другой почему-то все не так, напрашиваются вопросы. Известно же, что государство – неэффективный собственник. Это не мы придумали и не нам опровергать.
Я в 2013 году занимался активно проектом ГЧП. Обошел всех, от Департамента здравоохранения Москвы до Совета Федерации, Госдумы, ФОМС, Минздрава. Вопрос был в том, что, когда принимался закон об ОМС, в тарифы была заложена прибыль медорганизаций, в 1998-м эту возможность исключили. Как мне объяснили в ФОМС, как только у вас на основании тарифа ОМС появится прибыль, то к вам придут из прокуратуры, потому что вы, значит, чего-то не додали пациенту, а к нам придет Счетная палата, потому что мы неправильно посчитали тариф.
При этом вернемся к началу нашего разговора, что у нас в частной организации на 300 коек четыре зама у главврача, а в государственной 15, а то и 20. Конечно, они могут все потратить в ноль, потому что самое страшное для них – это не освоить бюджет.
У нас был диспут с представителями власти, которые утверждали, что можно в рамках ОМС обеспечить качественную медпомощь в нормальных условиях. Нам говорили: нам надо больницу площадью 30 тыс. м2 на 700 коек. Мы говорили: скажите, сколько вы хотите пролечить пациентов и по каким профилям, а мы посчитаем, сколько для этого нужно метров и коек. И сами будем решать, кто будет в дневном в стационаре, а кому мы лучше на дому стационар откроем. Нам надо людей пролечить или освоить койки и места? Если в госбольнице койко-день предоперационный составлял три в среднем для плановых больных, а в частной клинике – 0,5, то мы уже на этих 2,5 днях можем сэкономить 30% коек.
Я в 2005 году изучал этот вопрос в одной из областей недалеко от Москвы. Предоперационный койко-день для плановой лапароскопической операции по поводу желче-каменной болезни составлял там 12. То есть люди 12 дней лежали и ждали операции в больнице. Ни один бюджет это не выдержит. Конечно, сейчас многое изменилось. Но, к сожалению, не все.
У меня был опыт в одном отдаленном регионе с низкой плотностью населения. Мы пытались доказать, что построить или организовать гостиницу социальную, профилакторий, где люди, приехав из сел в окружной или областной центр, будут жить бесплатно или платить минимальные 20 руб. в день, и все равно это будет выгоднее для бюджета субъекта, чем если они будут лежать в хирургическом отделении, где строгие санитарные нормы, персонал, которому надо деньги платить и т.д. Но почему-то перераспределить бюджет немедицинский оказывается сложнее, чем медицинский.
О запрете частным клиникам делать аборты
– Еще 1,5 года назад, когда началась эта кампания, представитель одной профильной сети клиник спрашивал мое мнение. Я говорю: пошумят, пошумят, потом президент скажет, чтобы отстали от женщин, и на этом все закончится. Мы даже поспорили, что, если так будет, он вступит в НАМО. Короче говоря, этим все и закончилось тогда. Но он не вступил пока.
На мой взгляд, тема искусственно раздута. Надо бороться не с частниками же, а с абортами, с их причинами. Это точно не медицинская проблема.
Я не знаю ни одного врача, который уговаривал бы женщину сделать аборт. И не знаю никого, кто не хочет, чтобы было больше детей.
– Этим вопросом мы занимались два года до принятия этого Порядка (утвержден приказом Минздрава РФ № 116н от 19.02.2021) и четыре года после его вступления в силу. Не оставляли его в покое.
Когда собрались в очередной раз с представителями четырех наиболее заинтересованных профильных компаний, стали смотреть, какие будут последствия после вступления в силу нормы приказа, как сократятся медицинские услуги и что можно реально сделать. Пришли к выводу, что, не оптимальным, но приемлемым решением будет перенос срока вступления в силу соответствующего приложения к приказу на четыре-пять лет. В ходе обсуждения с Минздравом нам, видимо, удалось убедить руководителей отрасли, что такое решение пойдет на пользу прежде всего пациентам.
Если говорить о принципах нашей работы в НАНМО, необходимо отметить: мы не просим и не требуем никаких привилегий для частных медорганизаций. Мы просто хотим равных прав и равных обязанностей. Даже в рамках нашей рабочей группы по «регуляторной гильотине» мы всегда говорим, что занимаемся документами, содержащими обязательные требования ко всем медорганизациям, вне зависимости от формы собственности.
О тарифах ОМС и нормативах
– Все высказываются по поводу низких тарифов – и частные, и государственные медорганизации. В 2021 году НАНМО обращалась в правительство по поводу низких тарифов ОМС на лучевую терапию. Дело в том, что тогда были тарифы на одни и те же услуги по разным перечням: ОМС, ВМП и ВМП вне ОМС. В них входили методы лечения и диагностики, которые одинаково называются, но стоят абсолютно по-разному. Мы на это постоянно обращали внимание. В итоге регуляторы пересмотрели тарифную политику в сторону унификации – что-то повысили, что-то снизили.
Меня лично больше волнует, что эти тарифы никак не объективизированы. У меня был опыт работы в Минздраве, 4,5 года. Я туда пришел для того, чтобы определить нормативные условия стоимости медицинских услуг. Стояла такая задача.
В Советском Союзе была нормативная стоимость, она включала норматив затрат, норматив прибыли, норматив накладных расходов и т.д. Если, например, в одной организации перевязочная расположена на 15 м2, а в другой на 50 м2, естественно, там будут разные затраты. Или в одной организации у главного врача 10 заместителей, а в другой 20, то тоже будет разная себестоимость. А какая правильная? Никто не знает.
Сейчас тарифы устанавливаются, во многом исходя из конъюнктуры. Для того, чтобы их правильно определить, должны быть нормативы, а для определения нормативов необходимы справочники. У нас фактически есть два справочника: МКБ и АТХ, или реестр лекарственных средств. По медизделиям у нас очень сложный справочник, который ведет Росздравнадзор, в нем все время меняются коды.
По помещениям у нас вообще нет нормативного справочника. В одном медучреждении есть отдел кадров, в другом – кадровая служба, в третьем – отдел по работе с персоналом – это все одно и то же или нет, никто не знает. Кто-то считает, что операционная должна быть 50 м2, а кто-то, что 100 м2. И посчитать нельзя. Если установить норматив, скажем, 100 м2 и тип отделки, тогда будет понятно, сколько стоит эту операционную, обогреть, осветить. Тарифы все есть по электроэнергии, по коммуналке в субъектах – легко можно посчитать все затраты и вывести норматив с коэффициентами.
Об отсутствии конкуренции
— У нас же все очень интересно: мы говорим о частных клиниках, а подразумеваем платные услуги. При этом никто не посчитал точно, хотя есть примерные цифры, какое количество платных услуг оказывают государственные клиники на оборудовании, которое им купило государство, за часть зарплаты, которую персоналу платит государство.
В здравоохранении экономика не одна для всех. Госмедучреждениям просто доплачивают из других источников, например, покупают оборудование на средства нацпроекта. А частные клиники должны заработать на реновацию медтехники.
В результате многие частные клиники конкурируют не между собой, а с платными услугами, которые оказывают на государственном оборудовании, в государственных зданиях, с государственными тарифами на коммунальные платежи, еще и с субсидиями на зарплату.
О зарплатах и дефиците кадров
– Вы знаете, наверное, лучше меня, что у нас есть медорганизации, в которых фонд оплаты труда превышает 80% от всего объема финансирования. Если в частной клинике ФОТ превысит 45%, владелец начнет нервничать и думать, как дальше выживать. А в государстве 80% с лишним, и все прекрасно себя чувствуют. Как сказал один главный врач: «Мы давно бы навели порядок, если бы нам не мешали больные». Вообще можно не лечить, только зарплату получать, тогда никаких затрат не будет.
Приведу пример. В нашу ассоциацию входит компания «Полимедика», которая занимается только первичной помощью в четырех регионах. У них прикрепленное население, они категорически не оказывают платных услуг. И все было хорошо до того момента, пока не начались специальные социальные выплаты медработникам (ССВ) первичного звена, которые частникам не дают. В результате им уже тяжело удерживать специалистов только финансовыми стимулами.
При этом дефицит кадров в госбольницах чиновники по-прежнему объясняют тем, что врачи уходят в частную медицину. Это не так. По статистике НАНМО, в какие-то моменты было абсолютно равное количество переходов специалистов из частных клиник в государственные и наоборот. А в некоторых местах перевес в пользу госбольниц.
Но в медицине же два ответа на все вопросы: так принято и так исторически сложилось. Принято ругать частников, ну давайте ругать. При этом, как подтвердил опрос Центрального НИИ организации и информатизации здравоохранения (ЦНИИОИЗ), россияне больше довольны частной медициной, чем государственной.
Если примут закон об обязательной трехлетней отработке выпускников медвузов и колледжей, не думаю, что что-то сильно изменится. Власти говорят, что 50% выпускников уходят из профессии, так или иначе. Ну будут уходить 60%.
Мне кажется, что прежде чем бороться с кадровым дефицитом, надо установить его причину. Пока у нас в номенклатуре должностей медработников 135 врачебных специальностей, всегда будет нехватка кадров. Сейчас приходит пациент к участковому врачу, а, чтобы ему назначить, например, УЗИ или гастроскопию его нужно записать к гастроэнтерологу. А чтобы сделать кардиографию – к кардиологу. Поэтому должны быть кардиологи в огромном количестве, гастроэнтерологи, пульмонологи и все остальные.
О передаче функций врача среднему медперсоналу
– Чтобы передать функции, тоже надо определиться, какие именно услуги из номенклатуры услуг медсестры могут оказывать. Пока в этом документе, если не ошибаюсь, только три услуги сестринские.
Во-первых, надо понять, что в эту услугу входит, в каком помещении, кто ее выполняет. Это опять же справочники, на каком оборудовании, с помощью каких медикаментов, сколько она стоит…
Вот есть услуга эзофагогастродуоденоскопия, она должна от Калининграда до Магадана выполняться одинаково, потому что, если она по-другому выполняется, то это уже другая услуга и должна по-другому называться. А если это услуга стандартная, надо понимать, из чего она складывается и сколько она нормативно должна стоить с учетом всех коэффициентов по зарплате, по коммуналке, по оборудованию, лекарственным средства, расходным материалам.
Этим должны заниматься Минздрав и его подведы, в первую очередь ЦНИИОИЗ. А главный бенефициар – фонд ОМС, который будет знать, за что платит.
О новой методике открытия медорганизаций
– Мы внимательно прочитали проект методических рекомендаций по определению целесообразности создания медорганизаций. Про частные клиники в этом документе не сказано ни слова, хотя именно мы инициировали его разработку на рабочей группе по «регуляторной гильотине» и в рамках проекта «Больница 2.0», который курирует вице-премьер Дмитрий Григоренко. Стоит задача убрать административные барьеры и лишние затраты при создании медорганизаций. То есть наши предложения не были учтены.
Мы предлагали, чтобы при создании новых больниц, реконструкции действующих или перепрофилировании учитывали все медорганизации, которые работают на данной территории. Я еще могу понять, почему из поля зрения чиновников выпадают такие крупные игроки, как АО «Медицина» или «Поликлиника РУ», но почему не берут во внимание всю сеть клиник РЖД, которая есть в тех же населенных пунктах и работает по ОМС? Это фактически еще одна, параллельная система здравоохранения, хотя принадлежит частной компании. И руководители «Медси», ОАО «РЖД-Медицина» говорят: вот стоит поликлиника наша, мы готовы лечить пациентов, прикрепленных по ОМС, но напротив строят муниципальную поликлинику.
Мы о территориальном планировании говорим, наверное, с 2016 года. Михаил Альбертович, будучи руководителем Росздравнадзора, поручал своим сотрудникам изучать опыт Канады, Турции. Я считаю, что Турция для нас просто шикарный пример, как они сделали реформу здравоохранения.
Попробуйте в Турции построить медорганизацию или в Израиле. Вам надо будет столько обоснований представить: откуда возьмутся больные, что вы не заберете пациентов у других, не заберете врачей, медсестер, какую помощь будете оказывать, какая в ней потребность. Это все делается на этапе принятия решений.
Нет разницы, государственные это больницы или частные. Это организации, которые хотят оказывать помощь в рамках государственных программ.
В мире практически не существует стран, где есть и фонды, и компании страховые. Например, в Турции одна страховая компания, которая выполняет функции фонда ОМС и платит клиникам вне зависимости от формы собственности – за пролеченные больных. А, допустим, в Германии или в США, нет фонда ОМС – все регулируют страховые компании. А у нас есть и то, и другое.
Причем до 2003 или 2004 года в России фонд ОМС мог выполнять функции страховой компании. На некоторых территориях, например, в Чукотском автономном округе, не было страховой компании – функции страховщика выполнял Территориальный фонд ОМС.Потом сказали: нет, должны быть страховые компании. А теперь у нас опять фонд ОМС для федеральных медорганизаций выполняет функции страховщика.
У нас, к сожалению, Минздрав настолько занят текущей работой, что им не до стратегии.
О НАНМО
– Ассоциация создана в 2020 году. Во взаимодействии с Минздравом у нас никаких проблем нет. Там все разумные люди, опытные. Проблема в идеологии.
Например, мы предлагаем: вот у нас есть Группа компаний «Эксперт», у которой много аппаратов МРТ и КТ. Клиники сети готовы выполнять ряд услуг для пациентов по установленным тарифам ОМС, и вместо того, чтобы покупать для государственных больниц дорогостоящее оборудование, вы сможете направить эти деньги на другие цели. Так уже было в пандемию COVID-19, когда огромное количество частных клиник делали компьютерную томографию больным.
Мы предлагали: давайте поменяем CAPEX (Capital Expenditure, капитальные затраты компании. – Прим. ред.) на OPEX (Operating Expenditure, операционные затраты компании. – Прим. ред.) и даже были готовы провести исследование, что это даст. Но пока диалог с государством не получается.
Про ГЧП и эффективность
– Я могу назвать две причины, почему в российском здравоохранении так мало проектов государственно-частного партнерства. Во-первых, это не нужно государству. Во-вторых, самое страшное для чиновников, особенно на местах, что частники покажут их неэффективность.
Вот люди берут в управление поликлинику и оказывается, что можно и зарплату персоналу платить, и пациентов лечить, и здание содержать, все можно. А если две одинаковые медорганизации находятся рядом, и в одной и свет горит, и чисто, и стекла на месте, а в другой почему-то все не так, напрашиваются вопросы. Известно же, что государство – неэффективный собственник. Это не мы придумали и не нам опровергать.
Я в 2013 году занимался активно проектом ГЧП. Обошел всех, от Департамента здравоохранения Москвы до Совета Федерации, Госдумы, ФОМС, Минздрава. Вопрос был в том, что, когда принимался закон об ОМС, в тарифы была заложена прибыль медорганизаций, в 1998-м эту возможность исключили. Как мне объяснили в ФОМС, как только у вас на основании тарифа ОМС появится прибыль, то к вам придут из прокуратуры, потому что вы, значит, чего-то не додали пациенту, а к нам придет Счетная палата, потому что мы неправильно посчитали тариф.
При этом вернемся к началу нашего разговора, что у нас в частной организации на 300 коек четыре зама у главврача, а в государственной 15, а то и 20. Конечно, они могут все потратить в ноль, потому что самое страшное для них – это не освоить бюджет.
У нас был диспут с представителями власти, которые утверждали, что можно в рамках ОМС обеспечить качественную медпомощь в нормальных условиях. Нам говорили: нам надо больницу площадью 30 тыс. м2 на 700 коек. Мы говорили: скажите, сколько вы хотите пролечить пациентов и по каким профилям, а мы посчитаем, сколько для этого нужно метров и коек. И сами будем решать, кто будет в дневном в стационаре, а кому мы лучше на дому стационар откроем. Нам надо людей пролечить или освоить койки и места? Если в госбольнице койко-день предоперационный составлял три в среднем для плановых больных, а в частной клинике – 0,5, то мы уже на этих 2,5 днях можем сэкономить 30% коек.
Я в 2005 году изучал этот вопрос в одной из областей недалеко от Москвы. Предоперационный койко-день для плановой лапароскопической операции по поводу желче-каменной болезни составлял там 12. То есть люди 12 дней лежали и ждали операции в больнице. Ни один бюджет это не выдержит. Конечно, сейчас многое изменилось. Но, к сожалению, не все.
У меня был опыт в одном отдаленном регионе с низкой плотностью населения. Мы пытались доказать, что построить или организовать гостиницу социальную, профилакторий, где люди, приехав из сел в окружной или областной центр, будут жить бесплатно или платить минимальные 20 руб. в день, и все равно это будет выгоднее для бюджета субъекта, чем если они будут лежать в хирургическом отделении, где строгие санитарные нормы, персонал, которому надо деньги платить и т.д. Но почему-то перераспределить бюджет немедицинский оказывается сложнее, чем медицинский.
О запрете частным клиникам делать аборты
– Еще 1,5 года назад, когда началась эта кампания, представитель одной профильной сети клиник спрашивал мое мнение. Я говорю: пошумят, пошумят, потом президент скажет, чтобы отстали от женщин, и на этом все закончится. Мы даже поспорили, что, если так будет, он вступит в НАМО. Короче говоря, этим все и закончилось тогда. Но он не вступил пока.
На мой взгляд, тема искусственно раздута. Надо бороться не с частниками же, а с абортами, с их причинами. Это точно не медицинская проблема.
Я не знаю ни одного врача, который уговаривал бы женщину сделать аборт. И не знаю никого, кто не хочет, чтобы было больше детей.
Интервью для Медвестник. Ссылка на статью medvestnik.ru
